«Уфимское времечко» – программа народных новостей. Проект занимается тем, что близко людям – своя рубашка ближе к телу. Форумы АТЭС или G20 – это замечательно, но людей больше волнует не встреча Трампа с Меркель, а текущая крыша, упавший потолок, плохая работа управляющей компании. «Уфимское времечко» – программа, которая близка к зрителю. Мы говорим обо всём, что интересно людям, кроме политики. Об этом говорят другие программы. Мы были первой социальной сетью, объединяющей активных и неравнодушных жителей республики. 

Программе будет уже 13,5 лет. Обращений всегда было много, даже сложно сказать, когда было больше – сейчас, когда телевидение уже не «number one» в информационном потоке для многих, или тогда, когда телевидение было практически единственным источником информации. Тогда была такая позиция: если телевидение не осветило эту новость, то новости нет. Сейчас новость формируется уже в других средах. Тогда было больше телефонных звонков, письма получали мешками. Письмам от руки на смену пришли электронные письма. Сейчас это обмен сообщениями в WhatsApp, ВКонтакте. Но, что удивительно, доставка стала другой, но сообщений меньше не стало.

Стало ли сложнее помогать? Раньше, если что-то показали по телевизору, реакция была молниеносной. Сейчас, чтобы достичь результата, приходится делать это неоднократно. Но ведь и телевидение меняется. Как правильно сказал Константин Эрнст несколько лет назад  – когда был первый спор, погубит интернет телевидение или нет – он сказал, что производители контента останутся, а приборы получения изменятся. И если у нас не получается что-то решить с помощью телевидения, мы решаем с помощью формирования общественного мнения в социальных сетях.

Много побед было. Одна из самых больших – дом, который мы построили. Около Парка Якутова, на улице Проломная (где частный сектор) жила женщина. Была жутко холодная зима, где-то полтора месяца температура была за минус тридцать. Нам позвонила зрительница и говорит, что есть такая Нина Николаевна, у которой сгорел дом и которой негде жить.

Она жила в пепелище. Она построила из остатков, брёвнышек, картона какое-то сооружение, сама сколотила из досок и в нём жила. А что делать нам? Оставлять её было бы просто бесчеловечно. Мы не могли оттуда уйти, а когда ушли, очень долго друг с другом разговаривали – как такое может быть? Мы пришли к фантастической идее. Мы решили построить ей дом.

Как это сделать, мы тогда ещё не понимали. Посоветовались со зрителями, целую программу посвятили. На следующий день мы поняли, что зрители не только телефонными звонками готовы поддержать, но и оказать вполне реальную помощь. На входе в Телецентр стояла большая очередь из желающих внести деньги на строительство дома.

На два месяца редакция превратилась в стройподрядную организацию. Кто-то давал нам деньги, кто-то песок... Это был какой-то кошмар. Помимо того, что мы вели программу, мы вели ещё и строительную деятельность. За два месяца мы построили дом. К 8 марта дом уже стоял, Нина Николаевна заселилась, а полностью он был готов к концу марта.

До сих мы это огромное дело, которое у нас получилось, вспоминаем, хотя прошло уже больше десяти лет.

Я и не говорю о людях, которые благодаря зрителям программы «Времечко» приобрели здоровье, они всегда с нами и в нашей памяти. Тогда это были маленькие детишки, сейчас уже подростки. Мы поддерживаем с ними связь, это здорово. Они поздравляют нас с праздниками, мы поздравляем их.

Очень редко, но бывало, что нам не удавалось помочь людям. Когда обращаются взрослые люди, мы знаем, что помочь мы не сможем – не потому, что мы плохие, просто взрослым не собирают деньги. На ребенка откликаются, на взрослого практически никогда. У нас был один случай, но только из-за дочери, у которой мать умирала от онкологического заболевания. Мы собрали деньги на операцию в Германию, но только благодаря дочери. Потому что дети вызывают жалость, а взрослые, к сожалению, нет. Когда я слышу про благотворительные фонды, которые помогают взрослым, я всегда откликаюсь – взрослому из сложной ситуации выйти значительно сложнее.

Сознательный отказ? Если мы не согласны с ситуацией, мы и не берёмся. Мы несём ответственность за деньги, которые собираем. Сколько раз мы собирали средства? Нам приносили даже дети из своих копилок – по десять рублей, пять рублей, по рублю. У нас мелочь от детей мешками лежала. Мы несём ответственность, когда пенсионеры 200-300 рублей отрывают от своей небольшой пенсии. Беря эти деньги, мы полностью понимаем, что берём на себя, в том числе, и моральную составляющую – всё должно быть честно, открыто и действительно необходима помощь этих людей.

Как мы оказываем помощь? Смотря о какой помощи попросили. Если попросили починить унитаз (и это действительно унитаз, который стоит починить нам), то сначала, если возможно с помощью ЖЭУ его починить, пытаемся решить вопрос с помощью управляющей компании. Если необходимо участие – обращаемся к муниципальным органам власти. Бывает, что не удаётся помочь, но не потому, что люди плохие, а потому, что они не могут. Я знаю очень много хороших чиновников. Мы их постоянно ругаем, но есть среди них много замечательных людей, также есть и нехорошие, корыстолюбивые взяточники.

Если у человека упал туалет, это его проблема. Но бывает, что он упал у бабули, у которой пенсия 5-10 тысяч рублей, и она не может его починить. Тогда надо вырабатывать пути решения проблемы. Потому что она не починит, а жить она так не сможет. Как правило, мы находим компромиссы.

Как правило, так и бывает, что в органах на нас смотрят и говорят, что это не наше дело. Но два года назад мы начали выходить на телеканале «Вся Уфа» по средам. Телеканал муниципальный. А муниципальная власть совсем рядом. Вариантов взаимодействия стало больше, и многие вопросы стало решать, как оказалось, проще. Разумный компромисс всегда лучше неразумной конфронтации.

Коллектив у нас очень компактный, крайне оптимизированный. Три человека, по большому счёту, работает над программой, и мы не можем объять необъятное. Многие обижаются – вот, мы вам звонили, а вы не ответили. Сейчас у нас автоответчик. Вы себе и представить не можете – раньше у нас был специальный человек, который только общался с телезрителями с утра до вечера по телефону. Мы выбираем по звонкам. Мы и не ставим цели помочь всем, но на самые знаковые вещи обращаешь внимание. 

Пусть телевидение – отображение действительности, но это всё равно шоу, ты всё равно ставишь задачу, чтобы тебя смотрели. В этом есть доля театра. Не только помочь – нужен и отклик. Он поможет нам быть более «смотрибельными», но он поможет и решить проблему.

Самое смешное, что когда помощь оказывается нужна кому-то из нас, мы оказываемся совершенно беспомощными – мы не знаем, как самим себе помочь! Когда понятно, что сам для себя ничего сделать не можешь, приходится обращаться за помощью к коллегам.

Мы раньше работали за копейки. Те деньги, которые мы раньше получали…  я не знаю, как мы на них жили, для меня секрет до сих пор. Если бы я сейчас оказался в том положении, я умер бы с голоду. И мы же даже не думали об этом – затянувшийся юношеский максимализм.

Самая главная мотивация – желание помочь людям.